Фото: Getty Image
В минувшую пятницу в белорусском инфополе вновь возникла тема «уехавших», которым в очередной раз предложили «возвращаться». Но только после того, как докажут, что «не убили, не украли, на улицу не ходили, не ломали, не крошили».
С одной стороны, ничего нового, те же вариации уже набившего оскомину «покайтесь и на коленях ползите». С другой — хороший повод через требование инициативно доказывать свою невиновность порассуждать о том, каким представители режима видят (или выстраивают) систему взаимоотношений с белорусским обществом.
Опираясь на динамику отношений государства с различными субъектами в правовой, гражданской, экономической, социальной и других сферах, можно предположить, что власти строят примерно следующую структуру:
«Семья и ближний круг» — это те, кому ничего доказывать не надо. Кроме самого белорусского диктатора с его сыновьями и невестками, сюда, пожалуй стоит отнести и таких персон, как Виктор Шейман, Дмитрий Басков, пара Эйсмонтов, а также ряд других как известных, так и вовсе немедийных персон.
К ближнему кругу, вероятно, следует отнести и так называемые «кошельки режима».
Это представители деловых кругов, которые доказывают личную верность Лукашенко путем непубличного обслуживания его интересов и потребностей. Разумеется, получая из этого свою выгоду. Подобные функции выполняют не только белорусские бизнесмены, но и зарубежные «друзья».
Отметим, что доверие «кошелькам» со стороны режима не безусловное, и оно периодически утрачивается. После чего бизнесмен теряет статус «кошелька», зато приобретает уголовный срок. Как это произошло, например, с Юрием Чижом.
Второй круг состоит главным образом из силовых ведомств, на которые режим сделал ставку еще до выборов 2020 года.
Причем здесь, вероятно, правильнее говорить не о ведомствах в целом, а скорее об их руководителях, которые в аппаратной борьбе с конкурентами стремятся доказывать свою максимальную лояльность и полезность режиму.
Насколько можно судить по имеющейся в открытом доступе информации, господствующее положение среди репрессивно-силовой машины Беларуси сегодня занимает Генеральная прокуратура во главе с Андреем Шведом. Впрочем, ее значение не стоит абсолютизировать как минимум по двум причинам.
Во-первых, нужно иметь в виду любимую практику Лукашенко по «ператрахиванию» своего управленческого аппарата, чтобы избежать опасной концентрации административных ресурсов в каком-либо одном кабинете. Второй момент — сейчас стоит обратить внимание на тихое усиление Минобороны, которое хоть и не имеет яркой представленности в информационном пространстве, зато уверенно увеличивает свою долю в бюджетном и усиливает законодательное лобби, продвигая необходимые изменения в законодательстве. Что примечательно, при этом параллельно и в очередной раз торпедируя предложения ведомства Шведа по созданию межведомственных военных прокуратур.
Теоретически, куда-то в этот второй круг следует поместить и своеобразных опричников режима — ГУБОПиК (в компании с набором атмосферно-спецназовских подразделений Карпенкова). Хотя их аппаратный вес несопоставим ни с прокурорской, ни с миноборонной, свои примитивно жесткие функции они выполняют исправно, ежедневно доказывая свою готовность выполнять любые распоряжения начальства.
Третий круг или уровень — это, как зачастую они себя сами называют, «государевы люди». Это достаточно широкий спектр работников управленческой вертикали: от администрации президента до райисполкомов и администраций госпредприятий.
До 2020 года, наверное, можно было рассуждать о том, что от них требуется профессионализм и административно-управленческие компетенции. Но это раньше. Сейчас, как верно отметил ректор Академии управления Вячеслав Данилович, главные требования очень просты — быть «патриотом и государственником».
Иными словами, от рядовых представителей государственного аппарата требуется прежде всего демонстрировать свою подчиненность и исполнительность, а реально решать задачи на местах — в лучшем случае вторичное дело.
Что интересно, если субъектам из первых двух кругов в обмен на их верность и лояльность даются определенные финансовые и управленческие бонусы, то для простых госслужащих система мотивации состоит больше из факторов кнута, чем пряничных моментов.
Далее. Если говорить об обществе в целом и о больших группах в частности, то здесь все более дифференцированно и гораздо сложнее.
В логике требований режима общество делится на два основных «класса» и несколько больших групп. И к каждой из этих совокупностей власти выдвигают свои требования.
«Класс бюджетников» — это не только пенсионеры, учителя и врачи. Это и работники всех государственных предприятий, организаций и учреждений. Всех, потому что каждый, кто работает в структуре, принадлежащей государству (даже пенсионер, который нигде не работает), должен испытывать чувство глубокой благодарности государству за то, что это государство его удерживает: платить зарплату (пенсию), лечит, дает образование его детям и т.д. И никто, кроме государства, об этих людях не позаботится.
Понимания того, что все это делается за счет налогов, которые платит человек, нет. Есть другое понимание: все деньги — государственные. Кроме того, после 2020 года появилось понимание, что ранее «тишайшая нива, самое покорное население»(по словам Юрия Караева) оказалась очень неблагодарным: в лицо кричали» Уходи!», бастовать пытались, на марше столько месяцев выходили. Понятно, что после этого требовать и ждать от людей благодарности было бы слишком даже для белорусского режима.
Поэтому начала работать другая логика требований: «молчать, бояться, подчиняться». Перечень инструментов, обеспечивающих функционирование этой логики, известен: криминализация инакомыслия, непрерывные репрессии, постоянная угроза увольнений. И разного рода списки: «черные», «серые», «украинские», «польские» и др.
Исходя из (не)попадания в какой-то из этих списков во многом определяется судьба «бюджетника»: может ли он стать госслужащим, сможет ли построить карьеру в государственной структуре, и вообще удастся ли ему устроиться на работу в государственную структуру.
Второй класс — «частники». Несмотря на свою долю в экономике, любой бизнесмен для режима является врагом, настоящим классовым врагом. Потому что частник не зарплату от государства «получает», а сам «зарабатывает» на свой хлеб. Ведь не государство решает, что, где и когда частнику делать, а он сам распоряжается своими временем, деньгами и инициативой. Потому что не частный сектор финансируется государством, а государство — частным сектором.
И для того, кто хочет контролировать все, такое положение дел неприемлемо. Поэтому любой «частник» (если он не «кошелек режима») рассматривается властью с точки зрения презумпции виновности, просто по факту своей относительной независимости от государства. И задача властей — в том, чтобы постоянно напоминать частнику об относительности его независимости от государства. Напоминать новыми налогами, постоянными проверками, перманентными перерегистрациями, перелицензированиями и другими способами. Просто чтобы, во-первых, держать все под максимально жестким контролем, а во-вторых, постоянно «шлифовать жир» с проклятых буржуев.
Если возвращаться к логике требований, то со стороны режима к частнику система требований проста — за право работать в Беларуси нужно без всяких возражений подчиняться всем требованиям и платить, платить, платить.
Кроме двух основных классов, по действиям властей четко выделяются еще несколько деклассированных групп.
«Третий сектор» — это те, кто и не бюджетники, и не частники; какие-то непонятные и слабоконтролируемые самоорганизованные структуры, которые пытаются вместо государства решать проблемы и заботиться о незащищенных слоях населения, экологии, правах человека и других малопонятных вещах. Это еще большие враги, чем представители частного сектора, враги экзистенциального плана. И не столько от того, что третий сектор — пятая колонна, финансируемая коллективным Западом. А потому, что своими действиями, самим своим существованием структуры гражданского общества ставят под сомнение всесилие государства, его тотальную необходимость для общества.
Поэтому для третьего сектора у властей есть только одно требование — выбрать один из двух возможных вариантов: а) самоликвидироваться (самораспуститься, закрыться, исчезнуть, стереть память о себе) или б) инкорпорироваться в состав «прогосударственного общества» (потому что правильного общества вне государства не бывает).
Еще одна деклассированная группа — «тунеядцы», они же социальные иждивенцы, они же трудоспособные граждане, не занятые в экономике. В отличие от частников или представителей третьего сектора, для государства это, конечно, не враги. Это просто еще одни носители того самого мнимого «жирка», думая о котором белорусский режим начинает похотливо потирать свои ручки.
Требование к представителям этой группы тоже только одно — платить. Платить за все по повышенным тарифам: за коммуналку, за медицину, за подарки от родственников.
Самая дискриминируемая из всех деклассированных групп — «политические». Это люди, которые открыто сказали режиму «нет!». В эту группу следует включить не только признанных правозащитниками политических заключенных и/или тех, кто попадает в «экстремистский» / «террористический» списки. Это еще и все осужденные за несогласие с режимом или за поддержку Украины (как на колонию, так и на так называемую «химию»). И все те, кто уже отсидел и вышел, получив в личное дело пометку «политический» и место в базе «БЕСпорядки».
Они все — «политические», потому что для режима бывших «политических» не будет. Для всех них гарантированы: постоянные проверки со стороны «правоохранительных» органов, риски новых посадок, проблемы с поиском работы и прочее.
А требование к ним со стороны властей простое — сломайтесь, признайте поражение и то, что были неправы, исчезните как группа, как класс, как субъекты. Станьте серой безликой массой, которая будет бездумно подчиняться и выполнять все требования режима. Или — уезжайте! Как субъекты, как лица, как граждане вы режиму не нужны.
И последние — это те, кого называют «уехавшими». Для режима люди, которые покинули территорию Беларуси, особенно по политическим причинам, не просто отрезанный ломоть и уже практически «не-граждане», на которых их власть уже не распространяется. Не просто демографические потери и уменьшение объемов рабочей силы в качестве режимной кормовой базы. Те, кто уехал — живое напоминание о том, что «август 20-го» был, что прежней «народной поддержки» нет, что «легитимность» действующей власти обеспечивается только дубинками и штыками, что «король — голый!».
Поэтому какие могут быть к ним требования, особенно если призыв «покайтесь и ползите на коленях» не работает. Никаких требований, только стремление причинить по возможности как можно больше проблем, волнений и страданий.
Ну и так, время от времени повторять: «Покайтесь, отрекайтесь, признайте вину и что вы неправы!..»
Но нет. Только после вас.
Читайте также:
Коршунов Карбалевичу: Две Беларуси действительно существуют, но они не разделены границами
