Три уровня репрессий
Социолог выделяет три уровня репрессий.
Первый — чистки на предприятиях. Когда по политическим мотивам людей увольняют с работы, не продлевают им трудовые договоры. Статистики таких увольнений нет, но по сведениям, которые попадают к журналистам и правозащитникам, видно, что это идет по всей стране.
Второй уровень — систематические аресты за события 2020-2022 годов. Когда идет отработка различных списков — кто донатил на помощь пострадавшим, кто задерживался по административным статьям и т.д.
Третий уровень — уровень реакции, когда по таким спискам (территориально или по профессиональной принадлежности, в зависимости от каждого конкретного случая) отрабатывают людей по факту какого-то события. Как, например, после диверсии в Мачулищах.
«Еще одна хорошая иллюстрация: случается что-то, что не имеет даже политической подоплеки, а силовики включают режим «хапуна». Именно это мы наблюдали при задержаниях подростков из субкультуры «ЧВК Редан».
Это одна и та же стратегия — массовые репрессии, чтобы держать людей всех возрастов всех профессий на всей территории Беларуси под дамокловым мечом задержания в любое время за любое действие сейчас или в прошлом».
Почему вал репрессий не спадает
Тому, что репрессии не уменьшаются, Коршунов видит несколько причин.
«Во-первых, после 2020-го большой кусок власти отгрызли себе силовики: они показали, что они опора власти, они смогли доказать, что без них Лукашенко потерял бы власть — и из-за этого они делают то, что умеют. А умеют они давить, арестовывать, насиловать и так далее.
Социолог Геннадий Коршунов. Фото: фейсбук Коршунова
Второй, также немаловажный момент заключается в том, что ничего другого власть не способна сделать. Если посмотреть на прошедшие три года, оказалось, что властям просто нечего предложить народу. Принцип «кнута и пряника» известен всем.
Так вот, кнутом власть работает очень успешно — напрактиковались. А где пряник?
Планов на будущее, видения развития страны нет, экономических улучшений не наблюдается. Единственное, что сумели из себя выжать за три года, — издать указ о заморозке цен. Все! А теперь включили издевательское понижение цен на автомобильное топливо: раньше ежемесячно поднимали на 2 копейки, а сейчас с такой же регулярностью понижают уже на копейку.
В политическом плане мы наблюдаем исключительно пропаганду и популизм: вокруг враги, предатели, единственная опора в Беларуси — Лукашенко. Единственное, что сейчас работает в пропагандистской риторике, — это то, что белорусских войск нет в Украине. Но и здесь вопрос: как белорусы отреагируют на перспективу размещения ядерного оружия на своей территории?
Ко всему нужно добавить психологическую травму, которую получил и Лукашенко, и его упертые сторонники в 2020-м. Ученые называют это «сломом онтологической безопасности», если говорить по-простому — сломалась их картина мира, в которой они были центром, в которой сторонников Лукашенко было большинство, в которой, как сказал кто-то из силовиков, белорусы были «тихой спокойной нивой», с которой можно было делать что угодно.
Если в голове ломается система восприятия мира, то это очень больно. И теперь дубинками они пытаются заколотить обратно в людские головы сломанную картину мира. Свою болезнь они переносят на других и хотят насильно вернуть людей обратно, в состояние до 2020 года, таким образом «перевернув страницу». Но это так не работает.
Поэтому репрессии остаются единственным и политическим, и экономическим, и социально-психологическим фактором их существования».
Каков уровень страха в белорусском обществе?
Оценивать уровень страха по ощущениям Коршунов не берется.
«Помимо внешних факторов: давления, репрессий, которые докатились чуть ли не до каждого, — начинают действовать другие законы. Постоянно жить в состоянии стресса просто невозможно — психика не выдерживает. Поэтому работают механизмы ментальной самообороны, когда люди самоизолируются от проблем, погружаются в повседневность, меньше читают новости. Выстраивают дистанцию между стрессовой ситуацией и своей психикой, иначе психика не выдержит.
Что и на каком уровне работает — это глубокая проблема, которую надо бы изучать комплексно: и социологическими, и социально-психологическими, и чисто психологическими исследованиями.
Ко всему нужно добавить и фактор российско-украинской войны, который значительно влияет на общую ситуацию. По некоторым сведениям видно, что перспектива вступления Беларуси в войну (не просто дать территорию, а непосредственно войсками) для части общества более стрессогенный фактор, чем репрессии в стране».
Как долго белорусы готовы терпеть?
Социолог рассуждает по поводу того, до каких пределов можно держать общество в страхе, и правдив ли миф о бесконечном терпении белорусов.
«На этот вопрос может ответить только история. В таких случаях я делаю ссылку на 2022 год: кто мог прогнозировать рельсовую войну во время наступления россиян с территории Беларуси? Никто, видно. До сих пор работает «Беларускі Гаюн»: благодаря белорусам в стране любые передвижения и военной техники, и воинских частей становятся известными. При всем давлении и репрессиях.
Поэтому тут вопрос скорее не о том, сколько времени люди могут терпеть. С одной стороны, репрессии идут ежедневно, с другой — люди все равно выстраивают механизмы самообороны.
Но главный вопрос: как будут развиваться события и с какой динамикой? Как среагирует общество, когда откроется окно возможностей для него?
Только на репрессиях и атмосфере страха я бы не зацикливался — на проблему надо смотреть шире».
«Наша Нiва» — источник качественной информации и бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ «НН»Читайте также:
