Надежда Петровская на новом месте работы. Скриншот radio-svaboda / YouTube
Кандидата медицинских наук надежду Петровскую в Минске за участие в акциях протеста задерживали дважды. Первый раз во время протестов медиков 7 ноября 2020-го. Тогда ей был присужден штраф. В следующий раз задержали 27 января 2021 года на проспекте Победителей, когда врач выходила с работы в частном медицинском центре. На этот раз Надежда провела трое суток на Окрестина.
С работы в РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии Надежда Петровская уволилась после того, как там сменили руководство. До увольнения ее стаж составлял 21 год. Сейчас она работает в городе Чешский Крумлов на юге страны.
Путь в Чехию
В Чехию Надежда приехала по гуманитарной программе Medevac. Как рассказывает Петровская, эта программа используется для помощи людям в «горячих точках» планеты:
«В какой-то год это была помощь людям, пострадавшим от землетрясений, или в военных конфликтах в Сирии. В 20-м году программа была направлена на помощь тем, кто пострадал в протестах. Вторая часть программы была направлена на помощь медикам».
О программе и условиях участия в ней Петровская узнала через интернет. Позже к участию в программе ее склоняла коллега, которая рассказала о преимуществах. Однако на эмиграцию женщина решилась не сразу:
«Когда мы переезжаем, то попадаем как бы в среду с другой гравитацией. Ведь это же не туризм. Поэтому очень ценна помощь. Я подумала о переезде. После у меня было второе задержание, после которого я оказалась на Окрестина. После него у меня уже не было сомнений, что я соглашусь», — рассказывает Петровская.
«Была надежда, что все закончится хорошо, и я через некоторое время вернусь и снова начну свою трудовую жизнь в родной стране. Со временем стало понятно, что это не получится», —
отмечает Надежда и рассказывает, что в Чехии программа Medevac помогла около 60 пострадавшим во время протестов. Люди получили статус беженцев. Кроме этого программой воспользовалось около 20 человек, которые связаны со сферой здравоохранения (медсестры, фельдшеры, врачи).
Надежда вспоминает, что ей нужен был документ, подтверждающий ее работу в головном онкологическом учреждении. Справку на бывшем месте работы выдали без дополнительных сведений.
«По сути, это такая небольшая месть режима за мою протестную деятельность. В результате я вынуждена была учиться заново. Моя практика дома не была засчитана, так как я не имею документального подтверждения. То, что я работала, — да, но перечень моих обязанностей они не указали», —
рассказывает Петровская.
Адаптация
Надежда честно признается, что ей очень сложно после 40 лет начинать жизнь с нуля:
«В последний год моей работы я занимала хорошую должность — была заведующей отделением старшего возраста в Республиканском центре детской онкологии. Мне моя работа очень нравилась, и я чувствовала, что я реализуюсь так, как я хотела. Было ощущение, что я себе доказала все, что хотела доказать.
Вынужденный переезд, это всегда потеря социального статуса. И я не питала иллюзий, что когда-нибудь здесь вернусь на такую позицию. И не имею сейчас. Это сложно. В какой-то мере я, возможно, переоценила свой трезвый ум. Начинать с самого низкого уровня, а я, по сути, сейчас как выпускник медицинского университета. Работаю без аттестации. Чтобы ее получить я должна работать еще как минимум пять лет. Но позитивных моментов в этой ситуации больше, чем негативных.
Надежда рассказывает, что не все, кто приехал по программе в Чехию, сумели интегрироваться в систему здравоохранения страны.
«Достаточно сложный языковой барьер. <… Надо было учить язык. И подходить к этому так же профессионально, как к своей работе. Ведь нужно общаться с пациентами. Особенно с пожилыми, которых большинство в онкологии», — рассказывает Петровская.
Сейчас, по словам Надежды, она не испытывает серьезного языкового барьера, может общаться на чешском языке как на бытовом, так и на профессиональном уровне. Но это было нелегко. В течение полутора лет она готовилась к экзамену.
«Первая часть экзамена была письменная. Удалось пройти эти тесты. А вот вторая часть экзамена — устная. Четыре раздела — хирургия, терапия, акушерство и гинекология, педиатрия. Нужно было четыре огромных раздела медицины вспомнить, как это было дома, когда-то в институте, и кроме этого, то, что сейчас нового.
По сути я учила всю институтскую программу заново на чешском языке. И очень довольна, что это сделала, ведь для меня было много нового, ведь эти отрасли не всегда связаны с онкологией. <…> Мой уровень в общей терапии очень поднялся и я благодарна судьбе, что она меня привела (отняв огромное количество нервов) к этому».
Надежда рассказывает, что ее интеграция в чешскую жизнь, общество, и в частности, в профессиональный коллектив, не была легкой:
«Конкурентность в среде достаточно высокая. И работаем не только с пациентами, а с медсестрами и коллегами-докторами разного уровня. В Чехии врач, который только закончил институт, приравнивается по отношению со стороны коллег, можно сказать, к медсестре. Это есть и у нас.
Но здесь это очень остро выражено. А поскольку я по чешским меркам как раз такой доктор, то со стороны среднего медперсонала иногда бывали достаточно неприятные моменты. Что касается коллег, которые понимали, при каких условиях я переезжала, то ко мне относились с уважением».
Трудностью для Надежды стала и коммуникация между сотрудниками на» ты « независимо от должности.
«Сейчас отношения достаточно осторожные. За мной еще перепроверят несколько раз. Но это уже не так обидно, как это было в самом начале, когда мне казалось, что я работала в самом крутом онкологическом учреждении Беларуси, а тут за мною проверяют элементарные вопросы (как я назначаю анализы или таблетки)», —
искренне делится Надежда Петровская.
Работа врача в Чехии и зарплата
По словам Надежды, в Чехии очень хорошие условия для работы врачом:
«Чешская система здравоохранения имеет очень высокую оценку по стандартам Евросоюза. Она очень близка по своему уровню к австрийскому или немецкому. Может совсем немного уступает».
Такой уровень, считает Петровская, результат достаточно серьезного подхода к образованию.
«У нас немного другая система. Нет необходимости специализироваться в какой-то сфере, чтобы стать онкологом. Я пришла после института сразу в онкологическое учреждение и занималась только онкологией. Практически не занималась терапией. Имела только определенный опыт работы педиатром. Для того чтобы стать онкологом, нужно пять лет работать в достаточно жестких условиях.
Нужно много работать именно в терапии, чтобы знать весь спектр патологий, который ты, разумеется, встретишь, когда будешь работать онкологом. Но патология не будет онкологической. Это будут инфаркты, гипертонические кризы, тромбоэмболия, большой спектр патологий, которым нас, как узких специалистов, не учат. Мы о них знаем больше на интуитивном уровне.
Здесь подход совершенно другой. Он абсолютно профессиональный. И пока человек не будет хорошо владеть предметом, он не сдаст экзамен. Его можно сдавать несколько раз. Обычно получается сдать со второй, третьей попытки».
Надежда Петровская работает по специальности, но не имеет аттестации: «Я работаю врачом, выполняю функции онколога. При всем этом условия работы здесь намного комфортнее, приятнее и легче».
Надежда отмечает, что числится в больнице молодым доктором, который только окончил университет. При этом она имеет возможность сделать любые исследования, которые сочтет необходимыми для пациента:
«И я не должна бегать и согласовывать каждый свой шаг с начальством, как это делается у нас дома. Это болезнь главных учреждений. У будущего доктора не вырабатывается умение принимать решение, ведь каждый шаг должен быть консультирован с коллегой рангом выше. Здесь ты работаешь с пациентом. И это полностью твоя ответственность. И если ты должен обратиться к старшему товарищу — это тоже твоя ответственность».
Говоря о своей зарплате, Надежда отмечает, что дома она всегда работала на трех работах для того, чтобы чувствовать себя уверенно.
«Я получала зарплату на трех работах где-то около тысячи долларов. Здесь я работаю на одной работе. Ночных дежурств у меня нет. И при всем этом я получаю две с половиной тысячи долларов. Я не испытываю финансовых трудностей, насколько это может быть для эмигранта актуальным. Да, я не могу купить квартиру или дом, но могу купить машину», —
рассказывает Петровская.
«Я бы не исключала возможности возвращения домой. Но в этот момент она минимальна. Я не очень верю в быстрые и радужные перемены. Кроме этого, я очень много вложила в то, чтобы здесь как-то доказать свою профессиональную пригодность, и не готова в один момент отказаться от тех возможностей, которые мне предоставляет Чехия и ЕС в плане профессиональной реализации.
Но вероятность возвращения есть. И возможно, когда-то знания, приобретенные здесь, пригодятся дома и что-то улучшится», —
говорит в конце разговора Надежда Петровская.
Читайте еще:
