Фото: инстаграм Анны Златковской
«Наша Ніва»: Ваша цитата: «Нет больше никаких иллюзий относительно того, что белорусы могут выйти из диктатуры». Что подтолкнуло к таким выводам?
Анна Златковская: Ох, как вы сразу жестко (смеется)! Серьезный, действительно, вопрос. И при его рассмотрении не собираюсь никого обвинять. Фундамент для рассуждений — исключительно субъективные наблюдения, касающиеся различных факторов.
Дело в том, что регулярно сталкиваюсь с людьми, которые ведут себя в работе и коммуникациях один в один как Лукашенко. Это смущает, ведь люди, которые его ненавидят и жаждут перемен, в то же время повторяют его поведение, будто в зеркале.
Например, если в работе возникает форс-мажорная ситуация либо кто-то ошибается, сразу идут какие-то обвинения без усилий разобраться в сути проблемы. Нет попыток анализировать ситуацию, не говоря уже о сохранении самоуважения и уважения к коллегам.
Таким же образом устраивает коммуникацию Лукашенко, когда пробирает подчиненных: унижения, менторский тон, отношение к подчиненным как к рабам, которые должны исключительно выполнять приказы. А если что-то складывается иначе — например, личность ведет или думает так, как Лукашенко не нравится, — человека стирают.
То же перманентно вижу теперь и среди «людей перемен». Фамилии конкретные называть не буду, но имела собственный опыт. Через него и понятно, что это один из факторов внутренней диктатуры: люди не знают, как достойно себя ставить в отношении других.
Свобода включает уважение к окружающим и их право быть такими, какие они есть. Поэтому еще одна составляющая моего разочарования — это гомофобия среди «людей перемен». Например, выложила в сеть фото с прайда в Вильнюсе. После чего в комменты бросаться грязью пришли те люди, с которыми «плыли в одной лодке»: в 2020-м они целовали меня, обнимали и говорили « как здорово, что ты такая смелая»…
Знаете, бывают личности, которые скрывают пещерные взгляды и внутренние комплексы, даже их стесняются, так как понимают нелепость такой позиции в ХХІ веке. А тут столкнулась с агрессией какого-то архаичного толка. Как можно говорить в таких случаях о свободе и переменах — и при этом не давать людям вокруг быть собой, заставлять их заткнуться, спрятаться и никогда себя не показывать? Мракобесие средневековое же!
Надо людей воспитывать, менять их мировоззрение. К сожалению, у меня нет ни сил, ни терпения кому-то доказывать что-то очевидное. Но, слава богу, вокруг хватает талантливых земляков, которые в теме осведомлены — и очень тщательно объясняют, что не бывает односторонней свободы.
Можно выехать за пределы республики, но навечно остаться в ней и строить свою маленькую диктаторскую Беларусь в любой другой демократической стране. Ведь эти архаичные ценности, зажатость, закомплексованность все равно переезжают с людьми.
Свобода — это о труде души, мышлении, постоянном образовании, рефлексии, анализе. Мне кажется, многим этого не хватает. Ведь 30 лет диктатуры повлияли на нас всех: и на тех, кто остается сторонником Лукашенко, и на «людей перемен». Как результат, просто жаждущих перемен и свободы сегодня уже недостаточно.
Кстати, и у меня есть комплексы по этому поводу, ограничения, навязанные социумом и обществом. Понимаю, что внутренне еще недостаточно раскована, смотрю с удивлением и умилением на банальные вещи, которые неловко даже обсуждать. Скажем, в Вильнюсе, где сейчас живу, удивило огромное количество женщин 60+ лет с яркими цветными волосами, стильно одетых, легких, с улыбкой. И мне стало грустно. Ведь у нас многие не могут позволить себе быть такими роскошными и веселыми. И не только из-за бедности — диктатура заставила людей быть серыми и незаметными, а после и привыкнуть к этому.
«НН»: Получается, диктатура на самом деле стала брендом Беларуси, как утверждала Наталья Эйсмонт?
АЗ: Ни в коем случае! Это не бренд и никогда им не будет, пусть себе подчиненные Лукашенко и транслируют повсюду свою типичную рабскую философию. Нас ждет еще много работы и понимания, что мы пока во многом тоже тянем этот паровоз лукашенковской диктатуры. Но рано или поздно обязательно направим его под откос.
«НН»: Вы сказали о работе души, которую нужно вести каждому белорусу. Раскройте это понятие. А еще и совет было бы шикарно услышать, как сделать эту работу системной — укреплять, как мышцы в тренажерном зале…
АЗ: Для меня это саморефлексия и самокритика, но без самобичевания. Психологи всегда ругаются, когда люди себя распинают — говорят, так нельзя, ведь себя нужно любить безусловной любовью.
Мы понимаем и признаем — в Беларуси царит диктатура. Смотрим и подытоживаем: что она делает, чтобы люди в общей массе стали послушными и безликими. А после осуществляем анализ «от обратного», как в математике: что нужно сделать, чтобы люди стали яркими и свободными, чтобы слушали и уважали друг друга?
Белорусы должны читать, думать, путешествовать по разным странам и наблюдать, что есть счастье для других и почему оно такое. Конечно, везде существуют проблемы. Но в цивилизованном мире все равно общество сохраняет верность определенным ценностям, уважает права и свободы своих представителей.
Сначала каждому из нас будет тяжело — особенно «ябатькам». Они принципиально не понимают, что такое свобода: всегда подозревают, что их стараются загнать еще в большую тюрьму, чем существует в Беларуси сейчас. Люди боятся осмыслить степень серости и мрачности жизни. И избегают открыть глаза, чтобы изменить цвета вокруг: страшно это делать, потому что обостряется боязнь новизны, с которой нужно бороться чуть ли не каждую минуту.
Чтобы вырваться из замкнутого круга, нужно общаться с молодежью, с психологами, проводить анализ. Такой комплекс деяний, конечно, требует душевных сил. Да и лень, привычка жить в комфортном окружении тоже влияют на общую пассивность, подталкивают ничего не менять. Но если каждый из нас победит внутреннего «дракона», ситуация изменится.
«НН»: У вас нет ощущения, что принятием какой-то коллективной вины — мол, мы слишком сильно верили или мы очень слабо боролись — белорусы сами себя загоняют в депрессию и безнадежность?
АЗ: Сама прошла через это в первый год после переезда — маялась страшнейшим чувством вины. Но сейчас счастлива тем, что «переварила» проблему и перестала дергаться на тему коллективного стыда. Ведь ответственность следует брать исключительно за свои деяния либо поступки в тот или иной момент времени.
Давайте честно: сейчас люди — протестное ядро, остающееся в Беларуси — физически не могут остановить ракеты, летящие с территории нашей республики в сторону Украины. Соответственно, с какой стати здесь возникнуть чувству вины? Были же рельсовые диверсанты, которые пытались изменить ситуацию. Другие люди также «партизанили» с опасностью для жизни. Отсюда вопрос:
почему я или тот человек, которому прострелили колени, должны чувствовать стыд за бабушку, которая звонит и доносит на бэчэбэшников? Это ее ответственность.
В белорусском обществе огромный раскол — и это наша боль. Нужно прежде всего данную проблему решить, чтобы сторонников перемен стало еще больше, а не отбиваться от хейта украинцев в сети. Да, соседи страдают от ракет. Но выпускаем их не мы — ни вы, ни я, ни читатели «НН» — а конкретные военные с российским или белорусским паспортами. Вот пусть они и отвечают за то, что осмысленно делают.
«НН»: Поскольку противостояния на эту тему обычно происходят в соцсетях, стоит ли утверждать, что холивары между белорусами — своего рода наша терапия?
АЗ: Видеть в «бульбасрачах» национальное своеобразие — преувеличение. Везде ссорятся, просто мы не читаем чатики США и Испании. Соцсети дали возможность соотечественникам собираться вместе, а после кучковаться по группам и осуществлять революции мыслей. Просто потому, что платформа удобна.
В жизни возможности гудеть на ухо всем и каждому нет. Как следует, возник феномен, о котором еще Юлия Чернявская писала. Мол, в реальности люди могут здороваться и разговаривать на нейтральные темы, а в фейсбуке поносят друг друга. Ведь когда прячешься за экраном, уровень смелости повышается. При столкновении же лицом к лицу теряешься и начинаешь уважать личные границы. Соцсети частную территорию разрушают, и это вызывает искушение высказывать самые радикальные мысли либо публично страдать.
«НН»: Вы как-то доказывали, что «держат марку» только те люди, которые остались в Беларуси. Но владелец бара «Карма» в Варшаве накануне хорошо «насыпал» Андрею Бонду в том числе за то, что тот не уехал…
АЗ: Это вечная проблема — конфликт тех, кто остался, и тех, кто выбрался за границу. Мне не нравится фраза, мол, лучшие покинули Беларусь, не согласна с этим. Так как
лучшие находятся за решеткой и переживают пытки, карцеры, ШИЗО.
До нас что-то доходит, но много чего ужасного — нет. К тому же тюрьма — это вообще кошмар. А тут еще люди сидят ни за что.
Прекрасно понимаю, насколько тяжело находиться в Беларуси соотечественникам, выходившим на улицы в 2020-м. Тогда были надежды на перемены, быстрое освобождение от угнетения. Сейчас же они все живут под прессингом, ведь прийти могут за каждым, если человек где-то засветился на камеру или лайкнул пост в соцсетях. К сожалению, кагэбэшники работают хорошо — Лукашенко за 28 лет вырастил мощный карательный аппарат.
Помню, как делала интервью с волонтеркой — и та признавалась, что уже в августе 2020-го ее прослушивали. Понимаете, насколько быстро реагировали власти, когда еще до масштабного насилия «пасли» простого добровольца, ответственного за помощь возле Окрестина?! Мы этого не осмысливали в полной мере, не верили, что они настолько «прошаренные». Ведь нас было много — и не только в Минске, и в других городах. Тем не менее спецслужбы очень быстро адаптировались и запустили репрессивную машину.
Фото: инстаграм Анны Златковской
Поэтому я хочу поддерживать людей, оставшихся на родине, которым тяжело, которые и сегодня понимают, что за ними могут прийти. И обвинять их в том, что они не уехали… Это странно.
Тем более некоторые говорят: не хочу покидать Беларусь, это моя страна, могу здесь что-то изменить. И действительно меняют, только не кричат об этом на каждом углу, так как могут впоследствии попасть за решетку. Они помогают инвалидам, спасают животных, которых оставили хозяева, решают проблемы тех, кому раньше помогали НГО, сегодня уничтоженные. Все это андеграунд, партизанщина. Поэтому дикость их обвинять.
Тем же, кто уехал за границу, переживать из-за уклонения от тюрьмы и выбор другого образа жизни тоже не стоит. Кто-то не мог адаптироваться к существованию с ощущением постоянного страха. Другие боялись за детей либо физически не могли вытерпеть тюремные ограничения. Кого-то пугала перспектива потерять все и не иметь возможности даже с нуля начать…
Поэтому скажу так: есть люди, которые поддерживают режим, и те, кто не поддерживает. И это единственное деление, которое нужно иметь в виду, чтобы движение перемен не замедлялось.
«НН»: Чего белорусам там и белорусам здесь не хватает, чтобы начать говорить на одном языке?
АЗ: Как там вам в интервью Саша Филипенко говорил — «отъе***ся друг от друга?» Согласна с ним на сто процентов!.. Возвращаемся к началу разговора — к диктатуре. Когда начинают давить, доказывать, обвинять «А почему ты не так? А почему ты иначе?» — это снова «здравствуй, Лукашенко».
Суть свободы в полном принятии. Один начинает говорить на белорусском языке, другой поет, третий рисует — и тем самым запускает процесс поиска национальной идентификации, в ходе которого каждый субъект делает что-то в общую пользу. Надо отстать друг от друга, перестать включать Лукашенко и дать Беларуси быть свободной во всех ее проявлениях. Тогда нам удастся сохранить независимую страну и осуществить перемены, о которых все мечтают.
Писатель Саша Филипенко: Вместо холиваров посоветовал бы белорусам просто отъе**ся друг от друга
