Дарья Лосик, жена политзаключенного Игоря Лосика
Дарья Лосик
— Как человек, который говорит открыто, я не понимаю, что может быть худшего (кроме смерти и тяжелой болезни), если твой человек в тюрьме? Сесть и молчать? Это не выход. Чем больше мы о них говорим, тем в большей они безопасности. Есть практика издевательств над политзаключенными, их прессуют, сажают в ШИЗО, ПКТ, карцеры. Каждый такой случай должен быть освещен публично. Тогда станет ясно, что за этим политзаключенным стоят люди, что за ним следят, что над ним нельзя издеваться и делать что угодно.
Моя позиция — говорить о любой проблеме, о блокировке писем, карцере ни за что… Посадили один раз, все промолчали — значит, так и надо, посадим второй, третий, пятый и десятый раз. Это ненормально, так быть не должно.
Сергей Зикрацкий, адвокат с 20-летним стажем, защитник журналисток «Белсата» Екатерины Андреевой и Дарьи Чульцовой, представлял интересы TUT.BY и Пресс-клуба, представитель Светланы Тихановской по правовым вопросам
Сергей Зикрацкий
— Действительно, есть такое мнение, что если не сообщать о задержании, не афишировать информацию о деле, то родственнику может быть лучше. На самом деле никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть этого мнения. Просто из-за того, что его нельзя проверить эмпирическим путем.
Раньше я тоже слышал высказывания, что не надо брать адвоката по административным делам — вроде бы тоже судьи будут выносить более тяжелые решения. На практике мы видели, что приговоры в отношении задержанных с адвокатом и без были чаще всего одинаковы, и в некоторых случаях (к сожалению, крайне редко) адвокаты добивались отмены дела или направления его в милицию для исправления ошибок.
Единственное, что я могу точно сказать, что в распространении информации о нежелательности афишировать задержание и обстоятельства уголовного дела, также как и о нежелательности обращаться к адвокатам по административным делам, очень заинтересованы милиция, следственные органы и суды.
Потому что участие адвокатов и распространение информации о деле каждый раз создает негатив как к конкретным лицам из милиции, следственных органов, прокуратуры и суда, так и ко всей системе. Поэтому я лично всегда советую обращаться к адвокатам и по возможности не скрывать информацию о задержании и детали уголовного дела.
Александр Азаров, представитель инициативы BYPOL, бывший следователь ГУБОПиК, бывший преподаватель академии МВД
Александр Азаров
— Мотивы следователя или оперативного сотрудника понятны — он не хочет, чтобы о его деятельности узнавали СМИ и общество. Он ведет дело оперативного учета, задерживает людей, проводит обыски. И он не хочет, чтобы об этом общественность знала. Тогда каждая его ошибка и преступление будут известны. Они боятся и поэтому угрожают — никому ничего не рассказывайте о задержании и уголовном деле.
Иногда у участников процесса они берут подписку о неразглашении, когда человек участвовал в каких-то следственных действиях. Если человек дал такую подписку и он предупрежден об уголовной ответственности, тогда ему не стоит нарушать закон.
Все другие лица — родственники, знакомые, друзья, которые что-то узнали о деле, могут рассказывать о нем без всяких проблем. И это нужно рассказывать, ведь все преступления режима должны доводиться до общества и мирового сообщества.
Не надо бояться. Вся власть Лукашенко и так называемых правоохранительных органов построена на запугивании. Не надо обращать внимание на эти запугивания.
Надо исходить из того, что они всегда врут. Сейчас система силовых органов построена на лжи, все, что они говорят, нужно изначально критически оценивать. Нельзя верить ни одному представителю следствия.
Когда идет речь об угрозах следователя, то надо понимать, что у нас следователь — личность несамостоятельная. Он сам не может принимать решений. Например, меру пресечения определяет не следователь, а начальник следственного отдела и прокурор. Следователь может угрожать, но решения принимаются коллективно.
Руководству следственных органов вообще «до лампочки» — будет или не будет обнародована информация о следствии по тому или и другому конкретному делу. Это беспокоит конкретных исполнителей, следователей, которые ведут дела. Именно они, а не руководство, предпринимают усилия, чтобы информация об их делах не просочилась в медиа.
