О книгах
«Последние дни зачитываюсь Агатой Кристи, — пишет Егор. — Понял основной недостаток для себя — если много английских фамилий, то они начинают путаться в голове. Ассоциаций никаких же — Хабард, Арбэтнот, Дебенхэм. Второе — что детектив расследует дело, ты как бы идешь вместе с ним, вы вместе рассуждаете и сомневаетесь. Упираетесь в тупик, ты думаешь: «Ну все, нет отсюда выхода».
И тут детектив заявляет: «Я тут подумал, что Х. Может быть не Х., а норвежская принцесса с измененным именем!» Стоп, как же я, читатель, мог догадаться о существовании принцессы! Но все равно очень интересно, не жалею, что начал читать. Надеюсь за месяц хотя бы половину наследия Кристи одолеть.
Рассказывали про одного начитанного человека, который был в камере до меня. Заказал в библиотеке Гамлета. Приносят. Он смотрит и переспрашивает: «Неужели у вас нет в переводе Пастернака?!»— «Нет, только этот» (а там другой перевод). — «Тогда не буду портить впечатление, не надо!» Ну, я не такой, в любом переводе читаю.
Каждый библиотечный завоз прошу по одной книге детективов. С большим удовольствием перешел бы на нон-фикшн, но не всегда есть выбор.
Мне попал очередной том Дмитрия Быкова — «Тайный русский календарь», 1120 страниц. Сборник эссе на литературные и исторические темы. Не всегда глубоко, но разнообразно. Среди прочих его мыслей — «никогда не поддержу феминизм».
Про Ремарка у Быкова хорошая фраза — кого можно удивить ужасами Первой Мировой, если потоом произошла Вторая мировая?
В принципе читать можно, но скорее студентам филфака, чтобы понимать литературный процесс. А мне интереснее — этот венесуэльский министр (ответ на письмо, где велась речь о книге «Упадок власти». — Прим. НН). И я не совсем согласен о провалах в Ираке и Сирии, основная миссия была выполнена. А то, что местное население оказалось не в состоянии побороть свою коррупцию, то что, их вечно тащить вслед за собой? Сложная тема.
Кстати, здесь пользуются бешеным спросом книги о психологии типа «Подсознание может все» и тренинги «Как стать миллионером за месяц». Мошенники зачитываются, чтобы попробовать еще раз».
О путешествиях
Егор — заядлый путешественник, в Беларуси он не был только в трех из 118 районов, активно путешествовал и по миру, за последние время посетил Бразилию, Иорданию, Марокко.
«Я плавал на длительном пароме дважды, из албанского Дурреса в итальянский Бари, а также из Стокгольма в Таллинн, — вспоминает он в одном из писем. — Как в купе едешь. В первой поездке был прикол, когда среди ночи в каюту на четверых завалилось встельку пьяное тело и плюхнулось на нижнюю койку. А там уже спит другой человек!
Представь, ты спишь в темноте, никого не трогаешь, а на тебя сверху кто-то ложится. Ну вот и мы возмутились, поддержали соседа и совместными усилиями выгнали пьянтоса. А потом задумались — а как он открыл дверь своим электронным ключом? Система же его пустила.
Короче, оказалось, что выпивоха как раз ложился на свое место. А тот, кто там лежал, имел билет в соседнюю каюту. Пришлось тому выселяться посреди ночи. Утром нам, трем остальным, было неловко перед пьяным соседом».
«Пока еще не видел ни одного кино или книги о поездках белорусов на Запад на заработки. А это очень интересно — что Канада, что Парагвай. Открытые границы рано или поздно приводят к такому. А в восточной Беларуси в 1920-х куда ты особенно поедешь?
Моя прабабушка из-под Быхова выезжала максимум в город, ну и ходили во время войны в соседние деревни к родственникам. Так вот, впервые в Минск она поехала сватать — когда дедушка женился на бабушке. Сколько от Быхова? Километров 230 на автобусе. Так всю дорогу внимательно смотрела в окно и удивлялась, как меняется пейзаж. А если бы была возможность и остальной мир видеть!
Я к тому, что нам очень фортануло с лоукостами и букингами. Сейчас оно воспринимается как должное, но интересно, как прадеды нынешних белорусов рассматривали океан, а потом парагвайские джунгли.
В Бостоне и Нью-Йорке, куда приезжало большинство желающих покорить США, каждый заполнял в порту анкету — имя, национальность и все такое. И так досадно, что поскольку Беларуси как государства не существовало, то большинство белорусов записывалось или поляками, или русскими, да еще и в кривой транскрипции.
Исследователям очень сложно искать пути, кого и куда в итоге закинуло. Когда у большинства людей в мире возьмут ДНК-тесты и все это оцифруется, случайно узнаешь, сколько у тебя родственников во всех этих Парагваях».
О тюремном быте
И о быте за решеткой:
«Как только утром просыпаемся, составляем «план» на день, чего ждем сегодня. Письма, газеты, прогулка, отоварка/библиотека/баня (это же не каждый день, но иногда бывает) плюс каждый говорит, ждет ли следователя, адвоката или свидания.
Когда что-то из этого произошло, вспоминаем: а что еще осталось? Ага, только писем ждем. И так изо дня в день проходит время. Через пару дней — полгода уже!
Был случай, когда мы, меньшинство, неделю готовились к матчу Россия—Хорватия, а другие хотели какой-то фильм. Сначала мы вступили в активную дискуссию, а потом пришлось забрать пульт, сесть возле телевизора с футболом и игнорировать претензии. Мы победили!
У нас был человек, который несколько раз в день проводит намаз. Всей камерой решали, в каком направлении Мекка. Я по зданиям сориентировался правильно, теперь буду знать, где какая сторона света.
Поскольку солнце встает поздно, то первый раз он молится где-то в 6.30. Ну а летом, говорит, раньше встает. Если в 22:00 ложимся спать, обязательно говорим «Игэджелэр!» Это «Спокойной ночи» по-турецки. По крайней мере так нас научил сосед. Он уже уехал, а традиция осталась».
Ну, и о выводах очень тяжелого года:
«Для меня главный (и позитивный) вывод года — количество крутых людей, с которыми пришлось плотнее познакомиться. Это я о людях со свободы. Реально увеличилось в разы количество контактов. О некоторых знал косвенно, а тут появился повод лично переписываться, открыть для себя новых людей.
Думаю, хорошая база для будущей дружбы. Разочароваться пришлось буквально в паре человек. В любом случае мои ожидания — мои проблемы, но я предполагал о большем их участии в моей жизни. Зато семья сработала идеально, на все 146%. Так что очередной раз убедился в том, как важно иметь вокруг себя своих людей. И тогда будет намного легче».
Что может каждый сделать для политзаключенных? Отправить письмо или открытку. Всего несколько слов — большая поддержка для людей, которых держат за решеткой за взгляды и стремление сделать жизнь в Беларуси лучше.
Пожалуйста, не забывайте про нашенивцев, пишите им письма.
Адрес: 220030, Минск, ул. Володарского, 2. СИЗО №1
Мартинович Егор Александрович
Скурко Андрей Геннадьевич
