«С точки зрения исторической науки и важности для нее, этот закон особого смысла не имеет. Ведь никто из историков не отрицает преступлений немецких оккупантов в годы Второй мировой войны, это просто не принято в приличном обществе, — говорит Пашкевич. — Имеется настолько много доказательств, свидетельств и настолько много жертв, что заниматься именно отрицанием могут только те, кто верит в совсем уж альтернативные версии истории.
Среди тех, кто занимается историей профессионально, я не знаю людей, которые бы отрицали преступления немецких оккупантов.
И слово «геноцид» тоже часто звучит в этом контексте, поэтому нельзя сказать, что закон должен повлиять на какое-то изменение концепций в исторической науке.
Для чего же тогда приняли этот закон?
Иное дело — на что направлены изменения законодательства в нашем государстве за последние полтора года. И этот закон, боюсь, тоже будет принят именно с точки зрения ужесточения репрессивности.
Если говорить об исторической науке, то главным итогом принятия закона может быть разве что парализация этой самой науки. Люди начнут бояться заниматься военными темами. Потому что так сформулирован законопроект, что непонятно, как и что будет трактоваться, насколько широко будет применяться именно этот закон. И многие, пишущие о войне, просто будут опасаться затрагивать отдельные темы.
Ведь можно писать «ура-патриотично» — так, как делают пропагандисты: затасканными общими фразами, проклятиями, «не забудем, не простим» и так далее. Короче говоря, писать не научные труды, а публицистику.
А иное дело — заниматься наукой, как и должны ученые — на основании самых разных источников поднимать и обсуждать те или иные спорные нюансы.
Например, насколько одинаковой или разной была политика оккупационных властей в отношении разных групп населения? Ведь она же не была одинаковой: цыгане и евреи подлежали поголовному уничтожению, согласно немецкой расовой теории, а со славянским населением такой однозначности не было. Это такой нюанс, который всегда рассматривается.
Или причины сожжения деревень: их жгли для уничтожения белорусов, или в качестве реакции на партизанское движение? Обоснованно ли рассматривать их в контексте расовой теории? Или были другие причины? И так далее. Опять же, нюансы политики немецкой администрации при Кубе, при других гауляйтерах имели свои особенности.
При наличии нового закона историки будут просто бояться касаться этих нюансов. Потому что неизвестно, как это впоследствии будут трактовать. А учитывая, что у нас сейчас все нацелено на подавление, то и надежды особой нет, что твою работу будут рассматривать объективно».
Под эту марку запретят бело-красно-белый флаг?
В законопроекте прописана такая формулировка: «геноцид белорусского народа во время Великой Отечественной войны и послевоенный период». При этом послевоенный период исчисляется до 31 декабря 1951 года — примечательно, что именно до этой даты продолжалась советская операция по ликвидации националистического подполья.
«Значит будут обращать внимание и на публикации об Армии Крайовой, УПА. Не думаю, что это делается именно для запрещения бело-красно-белого флага, — говорит Алесь Пашкевич. — Чтобы признать бело-красно-белый флаг экстремистским, сегодня уже не нужны такие тонкие ходы».
«В общем, главная цель этого закона — принять еще одну статью, по которой можно будет судить людей, которые, по мнению властей, идеологически не соответствуют видению властей. А историки здесь просто окажутся в качестве группы наибольшего риска. Но касаться это будет не только их.
Посмотрим, как закон будет применяться. Ведь могут же объявляться «подрывными» и какие-то книжки, которые изданы давно и во взвешенной манере, но не содержат ссылок и упоминаний о геноциде на каждой странице.
Закон же очень резиновый — подогнать под него можно все что угодно. Здесь вопрос, как и насколько широко он будет применяться. Бывают же законы, которые как висящее на стене ружье, — их принимают, но годами никого по ним не судят. Поэтому, может, пока никого по нему не и не привлекут, а может, наоборот, устроят несколько показательных процессов над историками, просто чтобы остальные боялись».
Но есть ли хоть какая польза от будущего закона?
«Я никаких позитивных моментов не вижу, потому что — как уже говорил — никто не отрицает геноцид, это не дискуссионный вопрос. У нас нет ничего такого, что нужно с помощью этого закона прекращать или запрещать. И поэтому я не вижу никакого позитива в этом законе — это чисто репрессивный закон, направленный на то, чтобы еще больше взять в тиски историческую науку и иметь еще один механизм репрессий», — считает Пашкевич.
А вот еще одно мнение:
«Лукашенко «присваивает» жертв Холокоста, объявляя их в пропагандистских целях «белорусским народам». Историк прокомментировал проект закона о геноциде
