Спецкор «Новой газеты» Иван Жилин с семьей
«На этот раз главнокомандующий меня не переиграл, — пишет Иван Жилин. — В феврале я не верил, что боевые действия в Украине начнутся. Потом не верил, что они продолжатся долго. Но когда 13 сентября Дмитрий Песков заявил, что разговора о мобилизации пока не идет, а 20-го журналисты кремлевского пула анонсировали срочное обращение Владимира Путина, стало понятно: частичная мобилизация будет.
В армии я не служил, но в запасе — состою. Попросту говоря, отправлюсь в поле после месячной учебки, без особых навыков. Еще проще — повоюю недолго. Буду проситься в ПВО — в чистую защиту. Или в инженерные войска, войска связи.
Никого не хочу убивать. А отправят на передовую: черт знает, смогу ли нажать курок.
Но косить не буду. Хотя возможность, может, и есть.
Но, во-первых, из страны теперь без разрешения военкома не выедешь. Во-вторых, мои друзья, мои родственники — не смогут откосить даже при большом желании: ни у кого нет денег на жизнь за границей, у некоторых и на билеты денег нет. Как я смогу смотреть в глаза родителям, если они отправят младшего сына, а я, старший, отсижусь?
Я не часто укладываю детей спать. Но вчера вечером решил сделать это вместо жены. Теперь я буду стараться укладывать их чаще — до момента, пока не обнаружу в почтовом ящике повестку. Засыпая, младшая дочь, родившаяся в Севастополе (я был собкором «Новой» в Крыму в 2015—2018 годах), сказала, что хотела бы побывать там еще раз: чтобы посмотреть на дом, в котором мы жили, и на маковое поле рядом с ним. Ах, крымские маки! Крымское море, крымские горы. Крымское горе.
Как восемь лет назад я не понимал, что полуостров, созданный, чтобы люди созерцали его красоты, станет отправной точкой такого раскола, такой беды! Не верил и не думал, что произойдет то, что происходит сейчас.
Наивно было отмахиваться от плохих мыслей и строить собственный уютный мир. А он до февраля был хорошим: я объехал (в основном, командировками) половину России: от Смоленска до Хабаровска. Успел пожить по несколько лет в четырех городах.
Не так много был за границей: один раз во Франции, один раз — в Кыргызстане, пару раз — в Беларуси, один — в Украине.
Киев в 2015 году был горд и прекрасен. И мне было неловко протягивать в гостинице российский паспорт. Но администратора он нисколько не смутил — это была очень приветливая женщина. И другие люди: продавцы в магазинах, таксисты, прохожие — простые киевляне, — тоже были приветливы. Никого не смущал мой русский язык, да и все говорили на русском.
Никакого понимания от этих людей я теперь не жду. Я и сам себя не понимаю. Какое будущее у меня теперь? Убивать или быть убитым?
1 сентября мы с женой отвели старшую дочь в первый класс. Я тогда подумал: ведь только ради этого и стоит жить — чтобы смотреть, как неуверенно стоит под табличкой «1Г» твой ребенок, чтобы довести ее до порога школы и чтобы потом на этом же пороге она бросилась тебя обнимать — после первого учебного дня. И чтобы вы пошли потом в кафе и она шумела с другими ребятами в игровой комнате, чтобы вечером объяснять ей грамматику, а на ночь — читать книгу.
Никакого иного смысла в жизни нет.
Никакие выдуманные великие идеи (а они всегда выдуманные) и великие страхи (не всегда имеющие под собой почву) не стоят даже минуты потерянного семейного счастья. Миллионы украинцев уже потеряли его. Многие из них — навсегда.
Наверное, единственное оправдание тому, что и мы должны терять это счастье, — третий закон Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Жизнь таким образом находит баланс.
Жалко, что этот баланс вообще пришлось нарушать», — подводит итог Иван Жилин.
